Выпущенный из заключения в 1981 году, Эббот был принят такими литературными звездами как Норман Мейлер, ставший не только его спонсором, но и постоянным покровителем, и Джерзи Косински. Он приглашался на роскошные вечеринки, где богатые знаменитости угождали ему. Эббот был объявлен «великим писателем» и «проницательным философом». Но в действительности Джек Генри Эббот был человеком, который убьет любого из-за малейшего раздражения. Именно это он и сделал в разгаре своей краткой литературной известности: хладнокровное, сознательное убийство, показавшее, насколько опасным был этот человек.
Всю свою взрослую жизнь за исключением 9 месяцев Эббот провел в тюрьме. Он был признан виновным в подделке банковских документов, ограблении банка, и убийстве. В 1953 году, в возрасте девяти лет, Эббот оказался настолько неисправимым в приемной семье, что его отправили в исправительный интернат в Юте. Покинув это заведение в возрасте восемнадцати лет, Эббот был арестован и признан виновным в изготовлении фальшивых чеков и послан в тюрьму штата Юты, где он в 1966 году убил своего сокамерника. Привлеченный за это убийство к суду, Эббот объяснил свои действия самозащитой, заявив, что стал жертвой гомосексуального нападения. Когда оказалось, что уловка не повлияла на суд, Эббот симулировал невменяемость, бросив в судью графин с водой. Судебный психиатр обследовал его и сообщил, что Эббот здоров и может предстать перед судом. Он был признан виновным и приговорен к четырнадцати годам лишения свободы.
Эббот стал писать Мейлеру письма. Эббот понимал, что Мейлер ничего не знал о тюремной жизни и предложил ему свою помощь, описывая свой собственный, длительный опыт жизни в заключении.
Он заинтриговал автора, отправляя ему один за другим свои рассказы со сценами насилия, описанными в клинически натуралистичном стиле, напоминающем собственные ранние работы Мейлера, которые Эббот отыскал в тюремной библиотеке. Литературные кошмары заключенного описывали четырнадцать лет одиночного заключения: невероятная жестокость со стороны тюремных охранников, которые искалечили его, садистские истязания антипсихотическими препаратами, пытки голодом, когда ему приходилось есть тараканов в своей камере, наказания в изоляторе, где он стоял голым, прикованным одной рукой к кровати.
Корреспонденция Эббота была пронизана ненавистью и насилием, и интриговала Мейлера, которого всегда интересовала эта тема. Мейлер показал письма Эббота редакторам знаменитого Нью-йоркского «Книжного обозрения», и, при его содействии в июне 1980 года вышла статья, которая наряду с фрагментами писем Эббота содержала комментарий, полный восхищения стилем автора. Эта статья была с большим интересом прочитана Эрролом Макдональдом, редактором «Рэндом Хауз». Через два месяца Макдональд предложил Эбботу контракт в $12 000 на издание книги, и начал работу над изданием книги убийцы, которая называлась «В брюхе у зверя». Тогда же Эббот начал энергично подавать прошения о досрочном освобождении. Федеральное Бюро Тюрем сделало первый шаг к этому, отправив Эббота в тюрьму штата Юта, где он должен был провести оставшийся ему срок. Вскоре прошение Эббота было рассмотрено. Мейлер и другие знаменитости оказали серьезную помощь Эбботу. Мейлер написал комиссии, что Эббот действительно являлся «серьезным и перспективным американским писателем», настаивая на удовлетворении прошения Эббота. Редактор «Рэндом Хауз» Макдональд, также написал тюремным властям письмо, где отзывался об Эбботе, как о перспективном литераторе, который «мог бы добиться серьезной профессиональной карьеры и достичь больших высот в литературе, если бы был выпущен из тюрьмы».
Норман Мейлер
и, как описание уголовного кошмара, это абсолютно неотразимо.» Литераторы Нью-Йорка приняли убийцу в свои объятия, празднуя издание его книги на многих приемах. Ему прочили невероятный успех, ставя его в один ряд с признанными классиками американской литературы. Его книги о тюремной жизни должны были стать библией всякого, интересующегося жизнью в заключении. Некоторые утверждали, что Эббот не просто представлял новую волну американской литературы, но и стал, фактически, ее лидером. Кроме Мейлера, многие литературные львы Нью-Йорка превозносили работу Эббота. В числе их был и блестящий писатель Джерзи Косински.
Эббот помогал Мейлеру в его работе, но большую часть своего времени он проводил, бесцельно слоняясь по городу. Этот человек, проводя час-другой среди элиты Нью-Йорка, затем отправлялся в Нижний Ист-Сайд, населенный проститутками, сутенерами и торговцами наркотиками. Кроме Мейлера и Косински, Эббот близко сошелся с писателем Жаном Малакаисом, литературным агентом Скоттом Мередитом, и Робертом Силверсом, редактором нью-йоркского «Книжного обозрения». Он произвел на них впечатление своим знанием Сартра и Камю, по его словам, таких же экзистенциалистов, как он сам. Он понимал, какие имена и цитаты могут вызвать их интерес и непринужденно манипулировал ими, используя их философские пристрастия, и благодаря их за то, что они позволяют ему, убийце Джеку Генри Эбботу обедать за их столом.
Под защитой литературного сообщества Нью-Йорка Эббот несомненно чувствовал себя уверенно и за свое будущее не волновался. Теперь он осторожно добивался еще более высокого положения, которое могло бы дать ему постоянное признание и финансовую поддержку. Он хотел иметь имидж не перевоспитанного преступника, а недооцененного литературного гения. Он надеялся, что его новые друзья устроят ему место в знаменитой колонии МакДауэлла для опытных художников в живописном Питерборо, Нью-Хэмпшир, где он, как талантливый писатель мог бы обрести юных, восторженных поклонников. Этим мечтам не суждено было сбыться.
Утром 18 июля 1981 года, Эббот, в сопровождении двух женщин, вошел в маленький ночной ресторан «Бонибон», на Второй Авеню и Пятой Стрит. Было пять часов утра. После того, как Эббот и женщины сели за столик, к ним подошел официант, 22-летний Ричард Эйден, урожденный кубинец. Эйден сыграл на испанском телевидении несколько драматических ролей и надеялся, что это поможет ему устроить карьеру актера в США. В скором времени в Нижнем Ист-Сайде собирались открыть экспериментальный театр и Эйден, всегда вежливый и приятный молодой человек, надеялся добиться успехов на театральной сцене. А пока, чтобы сводить концы с концами, он служил официантом в ресторане отца своей молодой жены, балерины.
Эббот спросил Эйдена, где находится туалет. Эйден вежливо объяснил, что в это время суток в ресторане открыт только туалет для работников, и что страховые ограничения запрещали использование его клиентами. Эббот очень рассердился и стал оскорблять Эйдена. Свидетели рассказали, что Эйден предложил объясниться за пределами ресторана, чтобы не мешать другим посетителям. Оказавшись на улице, Эббот выхватил нож и сильным ударом вонзил его в сердце Ричарда Эйдена. Другой официант, наблюдавший за происходящим через окно ресторана, увидел, что Ричард упал весь в крови. Эббот тут же вернулся в зал и крикнул одной из женщин, пришедших с ним, студентке колледжа Сьюзен Роксас: «Уходим отсюда! Я только что убил человека!»
После этого знаменитый писатель Джек Генри Эббот исчез. В своей книге Эббот описал, как он пятнадцатью годами ранее заколол ножом заключенногов тюрьме – методически, хладнокровно. Этот акт был в точности воспроизведен им при убийстве Ричарда Эйдена: «Враг улыбается и болтает о какой-то ерунде. Он думает, что ты дурак; он доверяет тебе. А ты видишь цель. Цель эта – место между второй и третьей кнопкой на его рубашке. Ты спокойно говоришь и улыбаешься, непринужденно переставляя свою левую ногу в сторону, так, чтобы занять удобное положение по отношению к его телу. Затем легкое движение правого плеча к нему навстречу и мир для него переворачивается вверх дном: ты вонзил нож в середину его груди по самую рукоятку».
В течение двух месяцев Эббот ускользал от полиции и федеральных агентов, которые разыскивали его по всей стране. Благодаря деньгам, полученным в виде авансов за будущие книги, Эбботу удалось бежать в Мексику и он скрывался на гватемальской границе, но через несколько недель, незнание испанского языка и неудачи в поисках работы заставили его вернуться в США, в Луизиану. Несколько раз его засекали в латинском квартале Нового Орлеана, но всякий раз, когда появились полисмены, они обнаруживали, что он только что выехал из своего жилья. Детективы допросили проституток квартала, и одна из них опознала Эббота по фотографии. Она сообщила полиции, что разыскиваемый искал работу на нефтяных месторождениях Луизианы. Полиция преследовала неуловимого убийцу в других городах, обыскивая ночлежки, где жили сотни безымянных бродяг, но каждый раз они опаздывали, иногда буквально на минуты. Казалось, у Эббота было шестое чувство и он, внезапно бросая свои занятия, исчезал вместе со своим скудным имуществом. В середине сентября 1981 года нью-йоркский сыщик Уильям Мажески, который расследовал убийство Эйдена с самого начала, и вместе с другими офицерами полиции разыскивал Эббота в Новом Орлеане, выяснил, что беглец использовал карту социального обеспечения на имя Джека Истмана.
Эббот рассчитывал исчезнуть под чужим именем. Месторождения нефти в Луизиане привлекали тысячи сомнительных личностей, таких как Эббот, которые искали укромного уголка. Эббот смешался с этими жесткими, молчаливыми мексиканцами, беженцами из Вьетнама, разложившимися отщепенцами и отбросами общества, в мире, где работали шестнадцать часов в сутки за $4 в час, и треть заработка отдавали за ночлег и еду. Остальные деньги они отдавали проституткам, посещавшим их трущобы.
23 сентября 1981 года, по совету детектива Карла Парсиолы, Джеймс Рэйли, агент шерифа, сопровождаемый Дэном Доссетом полиции города Морган-Сити, и другие полицейские, прибыли на территорию нефтедобычи «Рамос Ойл Компании». Эббот разгружал трубы с грузовиков. Гудели вертолеты, река изрыгала дым от буксиров, тянущих фрахт. Эта область, где еще несколько лет назад была дикая местность, была теперь заполнена толпами людей, и полицейские были обеспокоены, что Эббот снова сбежит. Рэйли, Доссет, и другие осторожно приближались к Эбботу, прикинувшись рабочими. Когда Эббот поднял руки, чтобы причесаться, полицейские рванули к нему. Восемь дробовиков мгновенно были наставлены на Эббота. Ему приказали держать руки над головой, пока полицейские не подошли, чтобы надеть на него наручники. Он ничего сказал, оставаясь неподвижным и не оказывая сопротивления. Он был одет в дешевые синие джинсы и майку, запачканные нефтью; его ботинки были покрыты коркой затвердевшей нефти и уже разваливались на части. Возвращенный в Нью-Йорк, Эббот предстал перед судьей Ирвингом Лэнгом Манхэттанского Верховного Суда. Защищал Эббота адвокат Айван Фишер, а обвинителем был Джеймс Фогель.
В своих показаниях Эббот назвал смерть Эйдена результатом «трагического недоразумения». Он настаивал, что действовал в целях самообороны, полагая, что Эйден намеревался напасть на него. Эту же уловку Эббот использовал, когда был судим за убийство заключенного в 1966 году. Один из зрителей в зале суда вскочил и закричал: «Ты сразу решил убить его, ты лжешь!» Это был Генри Ховард, тесть убитого Ричарда Эйдена. Судья Лэнг удалил Ховарда из зала суда, но тот ждал снаружи в течение всего процесса, сожалея о своей неспособности увидеть акт правосудия своими глазами.
В судебном заседании выступили несколько свидетелей, но решающими стали показания Вайна Ларсена, 35-летнего ветерана вьетнамской войны, который разрушил уверения Эббота о самообороне. Ларсен стоял на углу Второй Авеню и Пятой Стрит и стал очевидцем того, как Эббот напал на Эйдена. Он свидетельствовал, что Эйден пытался убежать, когда Эббот замахнулся на него ножом. Ларсен сказал, что когда Эббот ударил Эйдена, раздался страшный звук, который «все еще звучит в моих ушах». Несмотря на то, что Эйден был смертельно ранен и беспомощен, Эббот, по уверению Ларсена, вел себя так, будто у жертвы простая царапина, продолжая оскорблять Эйдена и выкрикивая: «Ну что – продолжим?!» Эйден во время краткой схватки не пытался атаковать Эббота и, по уверению Ларсена, пытался отступить. Эббот же «наседал» на отступавшего Эйдена и сделал резкий выпад вперед, чтобы нанести удар такой силы, стобы наверняка убить своего оппонента. По словам Ларсена, удар Эббота в грудь Эйдена был настолько силен, что «волосы на его (Эббота) голове взметнулись».
Эббот сидел, дрожа и сжимая носовой платок. После показаний Ларсена, Эббот попросил, чтобы ему позволили покинуть зал суда. «Показания очевидца трагедии чрезвычайно сильно подействовали на него, заставив его вновь пережить те события»,– заявил позже адвокат Фишер. Просьба Эббота была удовлетворена, хотя парадокс был очевиден. Эббот в своем бестселлере пошагово описал убийство другого человека без тени раскаяния, но, якобы, расстроился из-за пересказа убийства Эйдена.
Эббот пытался убедить всех в том, что настоящей жертвой стал не Эйден, а он сам. Он вновь и вновь перечислял свои страдания в заключении, бесконечные злоупотребления, существующие в непродуманной и негуманной тюремной системе.
Обвинитель Фогель призывал к максимальному наказанию, пожизненному заключению. «Это убийца,– доказывал Фогель, указывая на скамью подсудимых,– убийца по привычке, убийца по наклонностям, убийца по философии и убийца по собственному желанию!»
Фишер вел с Эбботом общую линию защиты, заявляя, что его клиент был исковеркан жизнью в тюрьме. «С ним очень долго плохо обращались. Фактически тюремный яд отравил моего подзащитного и привел к этой ужасной трагедии. Неужели можно допустить, что на этот раз тюрьма станет лекарством?»
Судья Лэнг заявил, что предыдущие судебные процессы над Эбботом характеризуют его как «неисправимого преступника». Когда он спросил подсудимого, хочет ли тот сказать что-нибудь, прежде, чем будет вынесен приговор, Эббот пробормотал: «Нет». Судья Лэнг сказал, что суд над Эбботом является частично «обвинительным актом тюремной системе, которая вместо реабилитации ожесточала… Совершенно ясно, что подсудимый не смог адаптироваться к свободной жизни». Эббот был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы. Кроме того, он должен был быть возвращен в тюрьму штата Юта, для отбытия восьми лет заключения по условиям условно-досрочного освобождения, а затем отправиться в нью-йоркскую тюрьму для отбытия пятнадцатилетнего наказания за убийство Ричарда Эйдена.
Норман Мейлер просил суд проявить снисхождение к преступнику, заявив: «Культура стоит того, чтобы рискнуть. Жестокий приговор лишит наше общество прекрасного писателя». Приговор рассердил Мейлера, несмотря на то, что Эббот получил минимально возможное наказание. Мейлер заявил, что приговор судьи Лэнга равносилен убийству. 59-летний Норман сказал: «Когда он выйдет на свободу, он будет таким же стариком, как я сейчас». Тесть Эйдена, Генри Ховард, тоже был недоволен приговором: «Через двадцать четыре года,– сказал он,– Джек Эббот вернется и снова кого-то убьет. Чем он лучше Ричарда Эйдена?»
На это довольно цинично ответил адвокат Эббота, Айван Фишер, который, отвечая на вопрос о правах семьи Эйдена на прибыль от книги Эббота (оцениваемой примерно в $500 000): «Человек, убивший нейрохирурга окажется в намного худшем положении, чем человек, убивший ночного официанта в ресторане «Бони-Бон». Это не мое мнение, таков закон».
Спустя несколько лет Норманн Мейлер сказал: «В той части моей жизни, которая связана с Джеком Эбботом, я не нахожу ничего, чем мог бы гордиться, но и ничего, чего стоило бы стыдиться».
Перед отправкой в тюрьму Эббот заявил через Фишера, что собирается предъявить штату Нью-Йорк иск на $10 млн за «нравственные страдания и угрозу жизни» в период его заключения в «Райкерз Айлэнд». Между тем, книга Эббота стала настоящим бестселлером – было продано более чем 40 000 экземпляров в твердом переплете через «Рандом Хауз». Кинокомпанией, возглавляемой комиком Аланом Кингом за $250 000 были приобретены права на экранизацию книги Эббота.
Все доходы Эббота за продажи книги «В брюхе у зверя» поступили вдове Ричарда Эйдена, которая отсудила у убийцы мужа компенсацию в $7,5 млн.
В 1987 году Эббот выпустил новую книгу, «Возвращение», однако она не стала столь же популярной, как первая. В этой книге Эббот утверждает, что система исправительных учреждений порочна, к заключенным в них относятся, как к неразумным животным.
По некоторым сведениям, известная актриса Сьюзен Сарандон назвала своего первого сына, родившегося в 1989 году от Тима Роббинса, Джеком Генри в честь Джека Генри Эббота.
В 2001 году Эббот обратился с прошением об условно-досрочном освобождении, которое было отклонено из-за его отказа выразить раскаяние в убийстве.
10 февраля 2002 года Джек Эббот повесился у себя в камере на самодельной петле, изготовленной из простыни и шнурков от обуви. Он оставил предсмертную записку, содержание которой не было обнародовано.
Комментариев нет:
Отправить комментарий